Состязание в стрельбе
На другое утро женихи опять собрались во дворец. Были зарезаны и зажарены животные,
слуги смешали вино, Мелантей разлил его по чашам, и пир начался.
Одиссея Телемак умышленно посадил около самого порога и поставил
перед ним плохой стол. При этом он громко сказал, обращаясь к нему:
- Спокойно наслаждайся здесь пищей, старик, никому не посоветовал
бы я оскорблять тебя.
Антиной обещал своим друзьям не задевать более чужеземца, так
как он заметил, что тот находится под покровительством Зевса, и
сначала все шло мирно. Но Афина Паллада продолжала подзадоривать
женихов, и скоро поднялся один из них, Ктезипп, глупый и упрямый
человек с острова Зама.
- Смотрите, друзья! - высокомерно сказал он, - я хочу сделать
еще один подарок чужеземцу.
И с этими словами он схватил с блюда кость и сильной рукой швырнул
ее в нищего. Но тот быстро пригнул голову, и кость, пролетев над
ним, ударилась в стену. Тогда вскочил Телемак и гневно крикнул
обидчику:
- Счастье твое, что ты не попал в чужеземца; случись это, торчало
бы теперь в твоей груди вот это копье. И если кто-либо позволит
себе оскорбить кого-нибудь в моем доме, то пусть он лучше сделает
это со мной, чем с моими гостями.
Все удивились, услышав от него такую уверенную речь. Наконец,
поднялся Агелай, сын Дамастра.
- Телемак прав! - сказал он. - Но он и его мать должны теперь
окончательно сговориться друг с другом. Посоветуй же своей матери
выбрать себе в мужья благороднейшего из нас, и тогда мы оставим
тебя в покое!
Телемак возразил на это:
- Клянусь Зевсом, что я уже давно советую своей матери выбрать
кого-нибудь из вас, но силой я никогда не выгоню ее из дома.
Как только Пенелопа из своей комнаты услышала эти слова, она сейчас
же вскочила со своего места, взяла медный ключ и поспешила в отдаленную
комнату, где хранились доспехи Одиссея.
Среди всех других вещей там лежал также его лук и колчан со стрелами,
которые он получил в дар от одного лакедемонского гостя. Печаль
проникла в ее сердце, когда она увидела все эти вещи, и бросившись
на скамью, она залилась горькими слезами. Выплакав свое горе, она
уложила в ящик лук и стрелы, и служанки понесли его следом за ней.
Так она вышла в залу к женихам и, сделав знак молчания, громко
произнесла:
- Вот, друзья мои, пусть попытается всякий из вас, кто хочет
получит мою руку! Здесь - лук моего супруга; кто лучше всех натянет
его и пропустит стрелу сквозь все двенадцать колец, находящихся
на этих жердях, тот пусть и будет моим супругом.
Затем она приказала свинопасу передать женихам лук и стрелы. Со
слезами на глазах повиновался ей Эвмей. Не мог также удержаться
от слез другой служитель Одиссея, пастух Филотай, только что пригнавший
во дворец быков на убой. Эти слезы рассердили Антиноя.
- Глупые мужики, - начал ругаться он, - чего вы хнычете и только
зря растравляете вашими глупыми слезами сердце царицы. Заткните
ваши глотки, или убирайтесь вон отсюда! Мы же, друзья, давайте
приступим к трудному состязанию, ибо не легко, думается мне, натянуть
этот лук. Ведь среди нас нет ни одного человека, который был бы
так же силен, как Одиссей.
Тогда встал Телемак и сказал, обращаясь к женихам:
- Ну, друзья, вы вступаете в состязание за женщину, равной которой
нет во всей Греции. Да, впрочем, вы и сами знаете ее, и мне нет
нужды хвалить свою мать. Итак, без замедления приступим к делу!
Я тоже хочу принять участие в вашей борьбе и, если мне удастся
превзойти вас, то никто не смеет увести мать из моего дома.
С этими словами он вышел из залы и начал укреплять в земле жерди,
прочно вколачивая их и уминая землю ногами; и все с удивлением
смотрели, как ловко и быстро делал он все это. Затем он, встав
около порога, схватил лук и стал натягивать его; трижды пытался
он, и трижды изменяла ему сила. Наконец, на четвертый раз, он уже
почти натянул тетиву, но знак, данный ему в эту минуту отцом, остановил
его.
- О, боги! - воскликнул он, - или я совсем слабосильный, или еще
слишком молод и не смогу защитить себя от обидчика. Ну, пусть попытается
теперь кто-нибудь другой посильнее меня.
Говоря так, он прислонил лук и стрелы к дверному косяку и, возвратившись
к женихам, сел на свое место.Тогда с торжеством поднялся Антиной:
- Ну, друзья, давайте теперь попытаемся мы; начинайте подходить
по порядку слева направо!
Первым пошел Лейод, бывший у них жрецом и сидевший с самого края
около большого чана, в котором мешали вино; подойдя к порогу, он
схватил лук, но все попытки натянуть его оказались неудачными.
- Пусть сделает это кто-нибудь другой! - воскликнул он, бессильно
опуская свои ослабевшие руки. - Я не могу, да и думаю, что и никто
другой здесь не сумеет сделать этого!
И, прислонив лук к двери, он пошел на свое место. Но Антиной,
рассерженный его речью, гневно воскликнул:
- Плохое слово вымолвил ты, Лейод; если ты, известный своей слабостью,
не мог сделать этого, так это еще не значит, что и другие не смогут.
Разожги огонь, Мелантей, и принеси нам сала из кладовой; мы нагреем
лук и намаслим его, чтобы он легче сгибался!
Мелантей исполнил его приказ, но все оказалось напрасным; как
ни старались женихи натянуть лук, он не поддавался их усилиям.
Все уже перепробовали свои силы за исключением Антиноя и Эвримаха,
которые были сильные всех остальных.
Как раз в это время случилось так, что свинопас и коровник вышли
из дворца. Одиссей, заметив это, сейчас же последовал за ними и,
догнал их на дворе, остановил их и сказал:
- Могу ли я положиться на вас, друзья мои? Скажите мне, по всей
правде, что стали бы делать вы, если бы Одиссей каким-нибудь чудом
сейчас явился сюда? Ему или женихам стали бы помогать вы?
- Клянусь Зевсом олимпийцем! - воскликнул коровник, - если бы
исполнилось мое желание и господин мой возвратился сюда, то он
скоро увидал бы, что может положиться на меня!
Эвмей также заявил, что день и ночь молит богов о возвращении
Одиссея.
Тогда Одиссей, убедившись в их преданности и верности, воскликнул:
- Ну, так знайте же, друзья мои, что я - никто иной, как сам Одиссей!
После несказанных страданий возвратился я, наконец, на родину,
но и здесь несчастия продолжают преследовать меня. Из всех слуг
только вы помните и чтите меня, только на вас могу я положиться
в борьбе с врагами, расхищающими мое имущество. Я никогда не
забуду этого, и счастливая, спокойная жизнь будет вам наградой,
если вы поможете мне. А чтобы вы не сомневались в истинности
моих слов, я покажу вам знак, по которому вы легко узнаете меня;
видите, вот рубец от той раны, которую мне нанес на охоте кабан!
И с этими словами он поднял лохмотья и показал им свой рубец,
который оба пастуха сейчас же узнали; со слезами начали они обнимать
своего любимого господина, покрывая поцелуями его лицо и плечи.
Но Одиссей скоро остановил их, приказав им не подавать вида, что
они знают его.
Мы возвратимся сейчас в залу, - добавил он, - так как я хочу попытать
свои силы и принять участие в состязании. Если же женихи не позволят
мне этого, то ты, Эвмей, не обращая на них внимания, бери лук и
принеси его мне, а затем отправься к женщинам и прикажи им плотно
запереть дверь во внутренние комнаты. И пусть они мирно сидят там
за своей работой, пока мы не позовем их. Ты же, мой верный Фило-тий,
отправься к воротам и запри их, крепко обвязав веревкой замок!
Кончив говорить, Одиссей, вернулся в залу и скоро следом за ним
пришли туда же и пастухи. Они вошли как раз в ту минуту, когда
Эвримах вертел лук перед огнем, стараясь разогреть его. Но все
его попытки натянуть тетиву окончились неудачно, и, наконец, он
бросил лук и, тяжело вздохнув, произнес:
- Не столько обидно мне то, что я не получу руки Пенелопы, сколько
то, что мы все такие бессильные в сравнении с Одиссеем.
Но Антиной возразил ему:
- Не говори так, Эвримах! Сегодня праздник в честь Аполлона, а
в такой день не подобает натягивать лука; вот почему нас и постигла
неудача. Отложим пока состязание; жерди могут постоять здесь,
в зале, а завтра мы совершим возлияние покровителю стрельбы,
Аполлону, и с успехом выполним наше дело.
Тогда встал Одиссей.
- Правильно твое слово, Антиной! - сказал ом, - отложите состязание
до завтра, когда сильнейшему из вас, конечно, удастся одержать
победу. Но не позволите ли вы мне попытаться натянуть этот лук?
Хочу посмотреть я, осталось ли в моих мышцах хоть немного прежней
силы.
- В уме ли ты, бродяга? - гневно воскликнул на эту просьбу Антиной.
- Или, может быть, вино помрачило твой разум? Как могла тебе прийти
в голову такая дерзкая мысль?
Здесь в спор вмешалась Пенелопа.
- Антиной, - сказала она тихим голосом, - неужели ты боишься, что
странник захочет иметь меня своей женой, если ему удастся натянуть
лук? Конечно, он и иметь не может такой надежды.
- Не того мы боимся, - ответил Эвримах, - нас пугают толки, которые
пойдут среди греков, если этот нищий, взявшийся неизвестно откуда,
сможет натянуть лук, с которым не могли справиться мы, женихи Пенелопы.
- Но ведь и этот чужеземец тоже потомок благородного рода. Дайте
ему лук, пусть он испробует свои силы! Если он даже и сумеет пустить
стрелу сквозь все двенадцать колец, то он ничего не получит от
меня, кроме мантии и хитона.
Здесь в спор вмешался Телемак и посоветовал матери возвратиться
к своей работе в свою комнату.
- Только я один могу распоряжаться этим луком, и не подобает женщине
вмешиваться в такие дела, - добавил он.
Пенелопа повиновалась словам сына и ушла наверх в свою комнату.
Тем временем свинопас взял было лук и понес его к Одиссею, но женихи
грозными криками и бранью остановили его. Испуганный, он хотел
уже возвратиться назад, и только приказание Телемака заставило
его передать лук нищему. Затем он отправился наверх и приказал
ключнице запереть все внутренние двери, ведущие в залу, а коровник
тем временем вышел из дворца на двор и запер внешние ворота.
Одиссей, схватив лук, заботливо оглядел его со всех сторон. Убедившись
в его целости, он натянул его так легко, как певец натягивает струны
своей лиры; затем правой рукой он дернул за тетиву, и она издала
ясный звук, напоминающий щебетанье ласточек. Женихи, видя это,
побледнели от злости, и смутная тревога проникла в их сердца. И
как раз в эту минуту с неба раздался удар грома, которым Зевс хотел
ободрить Одиссея. Тогда Одиссей, быстро прицелившись, натянул лук
и спустил стрелу; со звоном пронеслась она в воздухе и пролетела
сквозь все двенадцать колец, не задев ни одного из них.
- Ну, Телемак, - торжествующе воскликнул герой, - твой гость не
опозорил тебя! Однако настало время устроить вечерний пир ахеянам;
ни на одном пиру не раздавалось еще такого пения и такого звона
струн, какой услышим мы сейчас!
С этими словами он сделал незаметный
знак Телемаку, и тот, схватив свой меч и копье, подошел к отцу
и стал рядом с его стулом.
Наверх